LIFTСтарый ёж, надрывно кашляя, тихо и медленно помирал в своей норке. Две ужобоязненные лягушки укрывали его прелыми листьями и отпаивали его отваром из сушеных мух. Мух они насобирали еще прошлой осенью, когда живший под ракитовым кустом паук безвременно погиб, съеденный воробьем. В его опустевшей паутине тогда остались около десятка мух, бабочка и жук-вонючка. Высушенного и истолченного жука скурил заяц-наркоман. В этот же вечер он был сбит машиной, которой управлял пьяный подросток, угнавший ее у старичка-ветерана. Виновник аварии скрылся с места проишествия, оставив израненного и искалеченного зайца умирать в придорожной канаве. Но впрочем сам заяц так ничего и не заметил, его обкуренный крошечный мозг путешествовал в дивной стране волшебных видений до самой кончины тщедушного, вдоль и поперек исколотого тела наркомана с многолетним стажем. Отвар помогал плохо. Выпив глоток, еж вроде бы затихал на минуту-другу, но потом опять заходился в кашле. Иголки его, потеряв былую остроту, топорщились в разные стороны, а кое где и вовсе отсутствовали. Промозглый осенний дождь, шуршал пожухлой листвой, добавляя еще больше уныния в эту, и без того печальную картину. Наконец еж отмучался. Лягушки выбрались из его норы и старый крот, страдающий атритом, завалил вход мокрой землей. После небольшой паузы присутствующие разошлись. Крот зарылся под землю, а лягушки тяжело запрыгали к болоту - пора впадать в зимнюю спячку. Доживут ли они до весны?© Master John, 2 октября 2003 |